ОМЕЛЬЧЕНКО
ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ
Родом с Украины. Приехав в Москву, он поступил в художественное училище «Памяти 1905 года», которое окончил с отличием в 1969 году и почти сразу стал работать художником-постановщиком на Центральном телевидении, в творческом объединении «Экран». Там и «заболел» сначала мультипликацией, а затем, по рекомендации Марлена Хуциева, поступил на режиссерский факультет ВГИКа, продолжая работать на телевидении. Потом были многочисленные поездки со съемками по стране, участие в передаче «Очевидное – невероятное». Сотрудничал с передачей «Спокойной ночи, малыши», работал на студии «Молдова-фильм», в Госфильмофонде России, занимался иллюстрацией, работал в печати и в археологических экспедициях.
Член Союза художников, Союза кинематографистов и Союза журналистов.
о творчестве
александра трифонова
Расскажи о Душе - душе
Виктор Ом
"Когда я приступил к работе над очерком о «живописных феериях» своеобразного художника Александра Юрьевича Трифонова, перед
внутренним взором сразу всплыл образ этого удивительно красивого мужчины с голубыми, распахнутыми в мир глазами, высокого —
«косая сажень в плечах»! — при этом гармонично скроенного и лишенного главной беды современного человека — суетливости. Нынче редко встречаются подобные люди...
Александр Трифонов — известный русский художник-авангардист. Живет он в Сергиевом Посаде и не собирается уезжать оттуда.
Как говорит сам Александр: «Именно здесь моя родина! Потому что
там, в городе, эти блочные дома, в которые мы переезжали несколько
раз, никогда не давали уникального ощущения сопричастности месту —
а здесь я это чувствую! Это наша Святая земля преподобного Сергия.
Несмотря на смутные времена, всякие кризисы, она дышит и плодородит, одним словом, живет матушка Россия, и так благостно-трепетно замирает душа...»
А потом он начал вспоминать свое детство:
— Родился я в Москве и рос в окружении любящих родителей.
Особенно много дал мне для становления — и как человека, и как
художника — отец. Он много общался со мной, возил по разным интересным местам. Не рассказать обо всех наших путешествиях... Во многом из этого и состояла в детстве и юности моя жизнь. Отец мой — писатель и издатель. Он и теперь издает журнал «Наша улица» и руководит издательством «Книжный сад». Мама тоже из среды творческой интеллигенции, она работает в издательском отделе МХАТа.
Так что мне очень повезло. В нашем доме часто бывали известные
писатели, художники, музыканты, режиссеры и артисты. Я, конечно,
еще многого не понимал, для меня они были просто дяди и тети, но
разговоры и атмосфера, в целом, были специфические... А когда при-
шло время понимать, что к чему, отец стал активно возить меня по
музеям и выставкам. Я помню, как был поражен полотнами Анри Матисса и Поля Гогена в Музее изобразительных искусств имени Пушкина...
Все увиденное и услышанное Александр впитал в себя, постигая многотрудные тропы искусства. И, конечно, не без помощи отца, человека высокого творческого градуса... Многим ли начинающим художникам отец говорил такое: «Никогда не рисуй похоже, не копируй
не тобой созданное. Создавай свой мир, отличный от того, который создал Бог, потому что художник — тоже своего рода Бог!» Это были не
просто советы или личные рекомендации, это было самое настоящее погружение в мир искусства!
И Александр пробовал свои силы в творчестве, много читал, наблюдал, изучал...
— И вот, когда мне было уже 13 лет, — рассказывает он, — был
объявлен конкурс на лучший рисунок... на асфальте. Конкурс проводился в несколько туров, так что пришлось рисовать несколько раз. И произошло чудо! Неожиданно для себя я получил первую премию! Еще — и награду, какие-то открытки с поздравительными надписями, набор цветных карандашей. А мой школьный друг подарил мне набор настоящих масляных красок! Так случился этот мой «маленький триумф». И все же, странное дело, о карьере художника в будущем я тогда совсем не думал, но рисовать стал все чаще, и постепенно меня это занятие сильно увлекло.
Довольно внятно рисовать я начал, когда оказался в учебном театре ГИТИСа. Это был особый, даже в чем-то мистический мир, в который я вошел довольно быстро. И так же быстро темы моих картин стали
заполняться захватывающим и чарующим театральным духом...
Однажды я увидел репродукции картин французского художника Жоржа Сера. Долго-долго смотрел на них, потом еще прочитал о приемах и принципах работы этого оригинального мастера и узнал, что это одно из направлений в французской живописи — пуантилизм (точечная живопись или живопись точками). Сера увлекался теориями цвета, изучал труды оптиков и физиков, и его картина «Воскресный день на острове Гранд-Жатт» стала авангардным полотном пуантилизма. Почти сразу у Сера появились ученики и последователи, которые бросились писать точками, — Поль Синьяк, Люсьен Писсаро, сын знаменитого импрессиониста Камиля Писсаро, Анри Кросс и многие другие. К сожалению, Жорж Сера прожил очень мало, недолгим оказался век и самого этого направления...
«Пуантилизм умер с ним!» — написал Люсьен Писсаро своему отцу.
А я думал — вот ведь есть мастера, художники, которые так яростно
изобретают, открывают новые формы выразительности, невзирая на
обструкции коллег и мнения социума, и все только для того, чтобы выявить СВОЕ видение, СВОЮ форму и СВОЮ никем не изведанную реальность. Яростные схватки не утихают, сменяются столетия, а открытие новых форм в изобразительном искусстве продолжается, и финала не предвидится... Вот и решил попробовать самому сотворить что-то, абсолютно не похожее на других. С того случая, с размышлений
о пуанталисте Сера и веду отсчет своего становления, своего пути
в живописи. Говорить теперь легко, а были и отчаяние, и горечь неудач,
и неуемное желание...
А потом в мою жизнь вошел Казимир Малевич. Еще в детстве я с мамой побывал на месте его предполагаемой могилы. Мы доезжали на электричке до станции «Ромашково» и шли через село по полям
к маленькому памятнику на опушке леса. Я не совсем понимал, что это, но тот памятник запомнился очень четко — красный квадрат в центре
белого большого квадрата. Позднее я узнал, что это только предполагаемое место могилы великого художника, настоящую, недалеко от деревни Немчиновка, разрушили в 1941 году во время боевых действий. Получилось, что и после смерти, как и при жизни, с Малевичем происходили всевозможные мистификации. Физически он исчез с Земли бесследно, но оставил после себя «Черный квадрат» и новое слово в искусстве. Вот именно после осмысления творчества Казимира Малевича я окончательно порвал с реализмом и стал пробовать себя в другом направлении. Он, как никто иной, предчувствовал приход новой эпохи. Формы классицизма вдруг оказались «вчерашним днем» среди метаморфоз быстро меняющихся
запросов нового времени. И все же, несмотря на то, что появились совсем иные формы и средства выражения у современного художника
(компьютерная графика, работа со светом и цветом, одним словом, мощные средства компьютерных технологий), вопросы изобразительного
искусства все так же оказываются на переднем крае создания новой
культуры, наряду с литературой, музыкой, театром, кинематографом...
До сих пор Малевич со своим «Черным квадратом» не дает мне покоя, и я использовал его в своих картинах много раз. С присутствием «Черного квадрата» картина наполнялась особым смыслом и обретала более звонкое графическое звучание. Этот квадрат служит и символом протеста, и знаком «кирпич» для непосвященных в тайны творчества людей. Первый раз я сознательно применил черный квадрат в
картине «Квадратный портвейн Казимира Малевича» по совету отца.
Вдохновившись новой темой, сделал несколько других композиций
с использованием черного квадрата и назвал их «Конец реализма», а в
2007 году написал последнюю на эту тему — «Мой друг Малевич».
Вся картина обрамлена нарисованной рамой, а черный квадрат, как
знак, находится в центре и скрепляет композицию из разноцветных
и разнофактурных плоскостей.
За мучительные годы пройдено почти все, что опробовано другими — и реалистическая школа, и импрессионизм, и экспрессионизм, и все другие «измы», пока не проступило под шагами поисков моих то, что назвали — рецептуализм — искусство третьего тысячелетия!
Лично я перед встречей с Александром Юрьевичем прочел в Интернете об этом направлении: «Рецептуализм — это откровенное стилевое использование всех возможных языков и направлений того или
иного вида искусства в одном произведении. Это новый уровень постмодернизма, при котором — впрочем, как и всегда, — главным является талант художника».
Творчество Трифонова свершается сегодня уже «за Черным квадратом Малевича», хотя громогласно декларировалось, что после этого квадрата искусство дальше не двинется... А оказалось, — двигается, и своеобразные работы Александра — яркое тому подтверждение. Абсолютно — реальное!
В этом же направлении работает художник из Испании Мухадин Кишев, а из российских художников Трифонов называет Игоря Снегура, своего учителя и коллегу, с которым неоднократно экспонировал свои работы на различных выставочных площадках.
Меня совершенно по-особенному тронули холсты Александра с реминисценциями работ Брейгеля, Левитана и Саврасова, наполненные огромным лиризмом и добрыми чувствами. Такими же чувствами наполнены и другие холсты — «Городок», «На краю деревни», «Русский пейзаж», «Московский дворик» и захватывающе-прекрасные
«Грачи прилетели»!
Целые серии работ Александра посвящены таинственному миру «мертвой натуры» — натюрмортам с бутылками. Вот только сказать,
что эти изображения мертвы, язык не повернется. К ним больше подходит «still life» — «тихая или неподвижная жизнь». Это некая потусторонняя жизнь предметов, созданных руками человека, а значит, по-своему одухотворенных. Предметы всегда и везде глядят на нас...
Выставочная деятельность его поражает активностью! И это самые
популярные залы в Москве: Галерея А-3, галерея «Кентавр», «На Каширке», «Ахматовский центр» и другие выставочные залы. Успешно выставляется Александр и за рубежом: в Нью-Йорке, в Джерси-Сити, на
Мальте... Нет смысла перечислять все выставки — и так ясно, что художник очень продуктивен. Он и сегодня полон замыслов и поисков новых решений в гармонии и смыслах.
Все вокруг суетятся, совершают разумные и неразумные поступки, часто конфликтуют — и на фоне этого все больше становятся понятны монахи пустынники, что уходили от людской суеты и тем самым укреплялись духом, останавливая жестокую энергию порождения зла.
И пусть в это не очень верится, но есть факты — и их не счесть, — когда один такой затворник останавливал целые войска одной лишь силой
мысли.
Так творит художник Трифонов. Он выстраивает свое искусство, а искусство — выстраивает его! Александр — необычный человек для
нашего времени, с необыкновенной гармонией души, каким-то особым внутренним покоем и собранностью.
И вот вновь — чистый холст перед взором художника...
Божественно-чувственный и прекрасный...
Но пока еще сокрытый таинством и сладостным трепетом больших ожиданий...
Виктор Ом
Журнал "Смена", № 10, октябрь 2018
Copyright ©
художник Александр Трифонов 2018
Охраняется законом РФ об авторском праве